За последние годы, даже десятилетия, сильно замутилось понятие "европейские ценности". Что это такое, никто сейчас толком не скажет. То ли римское право, то ли тевтонское становище, то ли толерантность к ЛГБТ… Между тем, свою версию европейских ценностей шесть десятилетий назад представили африканцы – конголезские сепаратисты Катанги.
28 мая 1992 года Мвами Мвенда Мсири Шьомбека ве Шало Годфруа Мунонго, он же Мвенда VI, племенной король йеке, собирался рассказать о своём участии в убийстве Патриса Лумумбы. Пресс-конференция ожидалась в Киншасе, столице Заира (ныне – Демократическая Республика Конго). К выступлению монарх готовился загодя. Но смерть наступила внезапно. В тот самый день, за несколько часов до назначенного времени. Люди так и не услышали последнего рассказа Годфруа Мунонго.
Корень рода Мсири
Прошло почти треть века. О смерти премьер-министра Конго знания не прибавилось. Зато появились вопросы о смерти короля Байеке.
Его королевство возникло в середине XIX века. Основателем стал человек по имени Мсири. Отец Мсири поднялся на торговле слоновьей костью и "чёрным деревом", то есть рабами. Сын пошёл по той же стезе и — как-то так получилось — захватил власть в одном из мелких княжеств Южного Конго. Государство называлось Йеке (Байеке). После нескольких завоевательных походов оно ощутимо расширилось. Здесь возник регион Катанга.
Мсири провёл вакцинацию против оспы, составил обширный свод законов, внедрил производство медной проволоки. Всё это делалось не без подсказки европейцев, положивших глаз на Экваториальную Африку. Король торговал с португальцами, англичанами и бельгийцами. Но категорически отвергал предложения о протекторате он категорически отвергал. Кончилось тем, что бельгийцы просто-напросто убили его.
Королевство Йеке вошло в состав "Свободного государства Конго" (личное владение бельгийского короля Леопольда), затем — колонии Бельгийское Конго. Но не исчезло. Потомки Мсири сменяли друг друга на троне, хотя стали церемониальными фигурами. Имели огромный двор. Сонмы родственников претендовали на трон при кончине очередного короля.
Годфруа Мунонго, традиционный монарх Йеке
Одним из таких родственников был Годфруа Мунонго. Прямой потомок Мсири. Сын короля Мванангвы Мутампуки Мвамве Мунонго Мусамфии Нтанги. Блестящий интеллектуал. Компетентный администратор. Добрый католик. Босс ОПГ.
Годфруа из КОНАКАТ
Имя Годфруа, данное ему при рождении 20 ноября 1925-го, мало что европейское, так ещё и навевает мысли о чём-то средневековом. Похоже, ему на роду было написано стать одним из знаменосцев Нового средневековья по-африкански.
Годфруа уважал европейскую политическую культуру. Недаром он смолоду служил в бельгийском управленческом аппарате.
Европейские ценности Мунонго трактовал в исконном варианте. Без толерантных наслоений. Смысл жизни – в свободном развитии, а развитие – в экспансии. Чисто конкретно. Мутить любые движухи. Решать любые вопросы. Европа уже начинала расслабляться – Африка напоминала истоки и суть.
Когда в ноябре 1958-го возникла Конфедерация племенных объединений Катанги (КОНАКАТ), Годфруа стал первым председателем этой организации. Прозападной, националистической, яростно антикоммунистической. Но ненадолго: выяснилось, что на госслужбе не положено. Пришлось уступить место партийного лидера. Ниже узнаем, кому.
Надвигалась деколонизация. Первым главой правительства независимого Конго 24 июня 1960-го стал Патрис Лумумба. В честь которого в столице СССР назвали Университет дружбы народов. Правда, назвали уже потом – но катангские ребята заранее знали, чем всё закончится. Органичные антикоммунисты не хотели, чтобы ими правил человек, связанный с Москвой.
Чёрная братва
В июле 1960-го жители Катанги провозгласили независимость от Конго. Главным условием для возвращения в состав страны они объявили снятие прокоммунистического премьера. Президент Жозеф Касавубу согласился с ними и 5 сентября сместил Лумумбу.
6 сентября руководители основных конголезских партий заявили о поддержке Лумумбы. 7 сентября палата депутатов аннулировала решение президента о смещении Лумумбы. 8 сентября к нижней палате присоединился сенат. Но вмешались войска ООН. Всё это время "миротворцы" помогали президенту удерживать решение об отстранении Лумумбы. 12 сентября его переправили в тюрьму, но местные солдаты тотчас же освободили экс-премьера.
Государство Катанга жило уже своей жизнью. Президентом и главой правительства стал 40-летний Моиз Капенда Чомбе – председатель КОНАКАТ. Он, как и Мунонго, принадлежал к королевскому роду, но народность другая — лунда. Его отец Жозеф Капенда Чомбе умудрился стать первым миллионером Бельгийского Конго. Владел мельницами, автопарками, отелями и прочими объектами вложения капитала. В отличие от Мунонго, Чомбе был протестантом, а если совсем конкретно — методистом. Недаром он вожделенно ждал времени, "когда деньги будут давать не меньшую силу, чем аристократическое происхождение". Чомбе-младший и Годфруа Мунонго стали верными соратниками.
Моиз Чомбе
Правой рукой бизнес-принца стал, разумеется, человек, близкий к финансам. 36-летний Жан-Батист Кибве до назначения министром финансов Государства Катанга побывал судьёй в Элизабетвиле, а затем стать вице-председателем КОНАКАТ. Поскольку столица Катанги располагалась в Элизабетвиле, то уезжать никуда не пришлось. Будучи министром, Кибве налаживал связи с бельгийскими горнодобытчиками. Благо, после деколонизации Катанга стала единственной провинцией Конго, где белые не чувствовали, что за ними скоро придут и ограбят.
Информационное сопровождение обеспечивал 48-летний мастодонт христианской музыки Жозеф Кивеле. Он принадлежал к народности табва. Как видим, в высшем руководстве катангских сепаратистов царили интернационализм и толерантность ко всем этносам, включая бельгийцев. В отличие от приземлённого Чомбе, Кивеле тянуло к высокому. Он любил органную музыку и серьёзно изучал европейскую классику. Много лет играл на органе в главном соборе Элизабетвиля. Будучи католиком, особое внимание Кивеле уделял религиозным мотивам. Будучи негром, он понимал, что без ритмичного бита прихожане его не поймут. Пришёл к епископу: так и так, надо бы ввести в богослужение барабаны. Епископ дал добро.
Кивеле не только играл музыку европейских классиков, но и сочинял свою. В ней больше ритма и местного колорита. Гимн Государства Катанга, кстати, тоже сочинил он. Неудивительно, что ему доверили курировать образование в новой стране.
За связь в кабинете министров отвечал Альфонс Киела. А за полицию и госбезопасность — наш герой Годфруа Мунонго, 36-летний министр внутренних дел.
С сохранившихся фотографий смотрит на нас Годфруа. Добродушное чёрное лицо с белозубой улыбкой. Кого, Моиз? Приказывай. Не тормози только.
Эта четвёрка — Мунонго, Кибве, Кивеле, Киела — имела колоссальную власть и именовалась "малым кабинетом" Катанги. В случае отсутствия Чомбе они были полномочны принимать решения. Коллегиально.
Надо упомянуть ещё двух человек, сыгравших огромную роль в становлении Катанги. За дипломатию отвечал журналист-железнодорожник Эварист Кимба Мутомбо. А непосредственное руководство полицией осуществлял Пий Сапве, подчинявшийся Мунонго.
В Катанге царила демократия. Но своеобразная, в духе Нового средневековья. Или, можно сказать, эпохи европейской "цветущей сложности". Нечто проде военно-демократического становища, осенённого идеалом римского права.
Полиция, обладавшая огромными полномочиями, сквозь тёмные очки смотрела на полулегальные формирования с непонятным статусом. А временами сотрудничала с ними. Ведь вопрос стоял так: или коммунизм, или низовые движухи. Коммунистов местные полицейские жутко не любили, поэтому сделали ставку на кооперацию с местной братвой. Тем более что и сама полиция, включая министра, из той же братвы состояла.
В таких условиях хуже всего приходилось тем, у кого не было оружия. Прочухав это, многие местные жители обзаводились пистолетом или ещё какой-нибудь берданкой. Дабы в случае чего не попасть впросак. Оружие пошло в дело, когда началось полномасштабное наступление сил ООН, взявшихся "восстанавливать законность". Катангцы нашли, чем отбиваться.
В мятежной конголезской провинции прочертился горячий фронт антикоммунистической Холодной войны.
Распад бывшего Бельгийского Конго в начале 1960-х
Души мятежа
В столице Конго Леопольдвиле (теперь – Киншаса) происходили не менее бурные события. 12 сентября, как уже сказано, восставшие солдаты освободили Лумумбу. А уже 14 сентября начальник генштаба Жозеф Дезире Мобуту совершил переворот, объявив об окончательном низложении Лумумбы.
Поскольку Мобуту распорядился во что бы то ни стало арестовать беглого Патриса, тот сбежал в Стэнливиль. Долго на свободе ему ходить не позволили. В конце ноября войска взяли его и отправили на очную ставку с Мобуту. У того имелись счёты к арестованному: Лумумба, ещё находясь во главе правительства, намеревался натянуть кожу начальника генштаба на барабан. Теперь пришла пора бояться самому Патрису. Сначала его крепко избили. Но если бы только это. Мобуту придумал самую страшную месть: он выдал Патриса катангским сепаратистам.
Арестованный Патрис Лумумба в грузовике
Кажется, именно в этот момент Лумумба понял, что ему не жить. Если бы он знал, что в его честь назовут всемирно известный вуз, то, наверное, это как-то подбодрило бы его перед казнью. Увы, он не знал. Вместе с ним в лесной хижине смертников находились единомышленники Патриса — Жозеф Окито и Морис Мполо. Пока они ждали своей участи, к ним заходили Мунонго, Кибве, Кимба, Сапве и некоторые бельгийцы.
Судя по всему, главным инициатором устранения Лумумбы стал Мунонго. В то время как Чомбе сомневался, следует ли так уж жёстко. Как Годфруа убедил Моиза, мы могли бы узнать, если бы Мунонго дожил до своей последней речи. Но уже не узнаем.
И вот настало 17 января 1961-го. Кибве зашёл к Лумумбе и напомнил о его прежнем обещании прийти в Катангу и раздавить КОНАКАТ. Тогда Кибве сказал: "Нет, это мы вас раздавим". Теперь Патрис признал правоту катангского финансиста.
Приговор приводил в исполнение то ли Пий Сапве, то ли кто-то под его присмотром. Контролировал процесс Годфруа Мунонго. Очевидцы потом отмечали такую деталь: все были на нервяке, кроме двоих – Мунонго и Кибве. Эти двое бодро прикалывались, перешучиваясь друг с другом.
Известно, что накануне расстрела кто-то телефонировал Пию Сапве: типа, не торопись кончать Патриса, подожди, пока все приедут. Кто "все"? Чомбе + 18 министров Катанги? И кто телефонировал? Доподлинно неизвестно. Но это мог быть только сам Чомбе. Видимо, всё-таки комплексовавший перед окончательным решением. Но Мунонго не комплексовал. Ждать никого не стали. Через день "Нью-Йорк таймс" вышла с заголовком "Лумумба капут": "Ещё один коммунист, очевидно, попал в ад".
15 февраля в Элизабетвиле прошла пресс-конференция Годфруа Мунонго. Тот оставался в хорошем настроении. "Конечно, теперь скажут, будто это мы его убили, – сказал он. – Отвечаю: докажите!"
Такое откровенно братковское поведение мало кому в мире понравилось (до "ихтамнетов" было ведь ещё далеко). "Прогрессивная мировая общественность" вообще рассвирепела. Ещё когда Лумумба был у власти, он попросил помощи ООН в подавлении катангского мятежа. ООН осудила повстанцев, но высылать войска в непокорную провинцию не торопилась. Теперь время пришло.
Мунонго тем временем, с апреля по июнь 1961-го, помимо МВД успел побывать, врио президента Катанги. Но когда Чомбе вернулся, должность без проблем вернулась ему. Вообще, удивительное дело: несмотря на мафиозные нравы, царившие в Катанге, участники правящего кабинета как-то умудрялись сотрудничать без взаимного подсиживания. Никаких чисток, никакой "охоты на ведьм". 15 ноября 1961-го умер композитор Жозеф Кивеле, и произошло это по естественным причинам. Он оставил после себя не только десятерых детей, но и несколько музыкальных произведений. Так получилось, что он, ставший душой катангского мятежа, по сути унёс в могилу и саму независимую Катангу.
Ещё за два месяца до его смерти, в сентябре 1961-го, войска ООН взяли Элизабетвиль и отчитались об успешном окончании операции. Через несколько дней сепаратисты отбили свою столицу, но исход был очевиден. Ещё два года войсковых "боданий" и убийств — и Катанга окончательно пала.
Путь в короли
Но братву просто так от решения вопросов не оттеснишь. Теперь катангские сепаратисты рулили всей страной. 10 июля 1964-го Чомбе назначен премьер-министром и одновременно министром иностранных дел Конго. Мунонго — министром внутренних дел. Всего Конго.
Будучи бывалым мятежником, он не обломился подавить "восстание симба", поднятое лумумбистами. На этот раз мятеж оказался насквозь прокоммунистическим, и Годфруа его с радостью обезвредил. В этом ему помогли давние союзники в лице белых наёмников-коммандос. Повода этим бравым ребятам искать не приходилось: лумумбисты не жалели европейцев и их друзей-негров. Боб Денар, Майк Хор, Жак Шрамм, Зигфрид Мюллер таких вещей не прощали и мстили жёстко.
Боевики "симба"
Мавр сделал своё дело. Ровно через год Мунонго ушёл в отставку. Спустя три месяца, 13 октября 1965-го, ушёл и Чомбе. Вместо него премьером Конго стал Эварист Кимба, к тому времени таки рассорившийся с шефом. Это ухудшило его карму, и 24 ноября, через полтора месяца, он лишился должности. Диктатором Конго стал Мобуту на тридцать с лишним лет.
Кимба пытался устроить новый заговор. Причём вовлёк в него представителей самых разных позиций: и сторонников Касавубу, и последователей центриста Сирила Адулы, и даже друганов злополучного Лумумбы. Но товарищей по несчастью раскрыли. И 2 июня 1966-го повесили при огромном стечении народа.
Маршал Мобуту
Чтобы убить всех зайцев одним махом, Мобуту обвинил в измене ещё и Чомбе с Мунонго. Первому пришлось бежать, второго посадили под арест. Мобуту два года думал: казнить или не казнить. Пришёл к выводу, что люди не поймут. Ведь Мобуту вознамерился возродить в Конго "духовные скрепы" и в честь этого даже переименовал страну в Заир. Самого себя он назвал так, что и не произнесёшь с одного раза. А племенные вожди и аристократы — тоже духовные скрепы, как ни крути. К тому же тут не просто аристократ, а потомок самого Мсири!
Короче, 30 августа 1968-го двери тюрьмы распахнулись перед Годфруа Мунонго. 43-летний браток-гэбист-антикоммунист вдохнул воздух свободы.
Дальше он жил припеваючи. Всё у него получалось. Захотел стать вице-председателем транспортного управления — стал. Соизволил вступить в права директора заирско-итальянской фирмы — вступил.
12 сентября 1976-го совет вождей народа йеке объявил Годфруа Мунонго королём Байеке. А это уже пожизненный иммунитет от любых преследований. Дальше оставалось только собирать фольклор и пропагандировать катангскую духовность — Мобуту это дело всячески приветствовал. Сразу две выгоды: и духовные скрепы становятся крепче, и король братвы в большую политику не лезет, лишних вопросов не задаёт.
И вдруг — нате вам! — Мунонго объявляет на весь мир, что хочет рассказать о гибели Лумумбы. Которого Мобуту, к слову, официально провозгласил национальным героем. А при жизни выдал катангцам на расправу. Такое бывает: того, кто в ходячем состоянии казался опасным, после смерти не зазорно объявить святым.
Годфруа Мунонго в последние годы жизни
День обещанного рассказа стал днём смерти Годфруа. После себя он оставил девятерых детей, и один из них, Мвами Кристиан Мунонго Мсири Мвемера, тут же провозглашён королём Байеке под именем Мвенда VII. Когда он скончался, следующим королём в октябре 1997-го – уже после свержения Мобуту – стал другой сын Годфруа: Мвами Мвенда-Банту Канеранера Годфруа Мунонго-младший. Он правит до сих пор, и зовут его Мвенда VIII. А наследником престола считается младший сын Годфруа, носящий скромное европейское имя Патрик. Вдова Годфруа, известная под прозвищами Майо Капапа и Маман Клотильда, скончалась одиннадцать лет назад.
Джунгли и поле
Судьба катангского политического проекта незавидна. Чомбе бежал из страны, был похищен при угоне самолёта и доставлен в Алжир. Там он и умер от сердечного приступа под комфортным домашним арестом. Кибве занимался бизнесом и старался не лезть куда не просят. Мунонго ушёл в "возрождение традиций". Но бывшие жандармы Чомбе под командованием полицейского комиссара Натаниэля Мбумбы продолжили борьбу во имя катангских идеалов и европейских ценностей. Правда, очень своеобразно.
Натаниэль Мбумба
Они успели сбежать в соседнюю Анголу. Назвались Фронтом национального освобождения Конго (ФНОК), но предпочитали именоваться "Тиграми Катанги". Сначала помогали португальским колониальным властям. Это понятно – антикоммунизм. Но в независимой Анголе без особых проблем скорешились с правящими коммунистами.
При ангольской поддержке ФНОК устроил два мятежа в родной провинции. Причём оба раза взывали к образу Чомбе. Мировой антикоммунизм пришёл на помощь Мобуту. Весной 1977-го боевиков ФНОК раскатали королевские войска Марокко, весной 1978-го – французский Иностранный легион. После чего недавние западники-антикоммунисты воевали за коммунистическое правительство против повстанцев Жонаша Савимби… Такие гримасы судьбы.
Заирские и марокканские солдаты в Катанге (Шабе), 1977
Годфруа Мунонго многого не увидел. Прошло пять лет после его смерти, и в 1997 году мятежные армии вновь шли на Киншасу. Вёл их Лоран Кабила, некогда сподвижник Че Гевары. Но времена настали иные, идеологические заморочки не требовались. Коммунизм ли, антикоммунизм, европейские ценности, антиевропейские… "Кто из нас неправ, какая разница?" Лозунг оппозиции был элементарен: "Скоро съедим Мобуту!"
Этого не удалось. Мобуту успел бежать. Но к власти пришёл Кабила. Центр Африки обрушился в кошмар: грандиозное побоище 1998 – 2002 годов унесло свыше пяти миллионов жизней. Погиб и Кабила-старший. Определённой стабилизации добился его сын Жозеф, без чегеваристского бэкграунда. Он даже организовал выборную передачу власти.
Лоран Кабила-старший
Такого кровопролития не бывало после 1945-го. Но цивилизованный мир не обратил особого внимания. Хотя назвал эту войну Африканской мировой или Великой африканской. На том успокоились. И ждали ещё двадцать лет. Теперь удивляются: да как же это, посреди Европы?!.. Если не останавливать, придёт везде.
В каторжных условиях конголезцы добывают колтан. Боссы продают его за границу – чтобы мобильные телефоны хипстеров был понавороченнее и подешевле.
Деградировала знаменитая катангская вольница. Люди потеряли ориентиры. Не без помощи внешних "добродетелей", но в том числе и по собственной вине, по собственной беспечности. Кибве под конец ещё пытался что-то делать по улучшению ситуации в родных краях, но не слишком успешно. В 2008-м его не стало. С ним окончательно ушла в легенду эпоха вольной Катанги, африканского примера Европе.
Нельзя снимать ответственности и с европартнёров. Бельгийцы XXI века мало похожи на бельгийцев 1960-х. Много слов о демократии и правах человека, но мало конкретных действий, чтобы эти самые права защитить. А когда не можешь защитить чужие права, то и твои под угрозой. В Катанге начала 1960-х сложилась уникальная ситуация, когда, при всех издержках полумафиозной политической системы, местные чернокожие успешно защищали бельгийских поселенцев, а бельгийские наёмники – мирных негров. Сейчас об этом и речи нет. Европейцам в тех краях просто страшно находиться. Да и чёрного могут убить ни за что ни про что.
Памятник Лорану Кабиле в Киншасе, созданный при помощи северокорейцев
Нынешнее сепаратистское движение Маи-Маи Ката Катанга во главе с каннибалом Гедеоном шокировало бы Чомбе. Да что там гуманный Моиз. Пожалуй, сам Годфруа Мунонго несколько бы оторопел. А ведь выступают под флагом той Катанги…
Ситуация явно не из лучших. Остаётся лишь надеяться, что рано или поздно найдётся новая сила, которая возьмёт из прошлого всё лучшее и освободит славный край. Есть ведь прецедент. Есть память о людях, которые создали когда-то союз авторитетных аристократов, толковых бизнесменов и народных вожаков. Во имя свободы. Точнее – воли. Похожей на русскую. В джунглях, похожих на Дикое поле. Вот главный урок, который можно извлечь из истории ныне упразднённой провинции Катанга.
