Путин нашел, наконец, национальную идею. Пропажа нашлась на встрече президента с активом Клуба лидеров продвижения инициатив бизнеса. Дело было так. Один из лидеров продвижения по имени Александр Андреев из Волгограда поделился с главой государства наболевшим: "Основной вопрос, который звучит, и, мне кажется, что он лежит в основе всего, что происходит в стране, в бизнесе, — это отсутствие идеологии".
Этот Александр Андреев потом сказал, что занимается строительством. То есть приходит он у себя в Волгограде на строительную площадку и видит: цемент есть, раствор есть, кирпич, и тот есть! А главного - идеологии-то - и нету! И вот донес этот лидер продвижения, Александр Андреев, свой основной вопрос до хозяина Кремля. И даже немного попенял ему, мол, все Вы, Владимир Владимирович, сказали в своей выдающейся Валдайской речи. Но единственно, чего не было, так и не названа была национальная идея, так и не было сказано, что же должно произойти, чтобы была толерантность между бизнесом и чиновничеством.
Путин этот упрек лидера продвижения из Волгограда принял и немедленно свою промашку исправил, то есть сформулировал, наконец, национальную идею. "У нас нет никакой и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма", — объяснил Путин. И добавил: "И бизнес, и чиновники, и вообще все граждане работают для того, чтобы страна стала сильнее".
Тут все лидеры продвижения очень обрадовались, что вот именно на встрече с ними произошло такое выдающееся событие - была, наконец сформулирована национальная идея. А больше других возбудился лидер продвижения из Волгограда Александр Андреев. Он все кричал: "Дайте нам поручение, Владимир Владимирович! И мы ее адаптируем, эту национальную идею. Мы ее так адаптируем, что ее все усвоят!" А Путин видит, что мучается человек, и тут же пошел ему навстречу, мол, я вас прошу: адаптируйте. И добавил, что об этой национальной идее надо теперь говорить постоянно, на всех уровнях, чтобы она была всеми усвоена.
Теперь этот день, 3.02.2016, когда Путин сформулировал, наконец, национальную идею, должен стать в России праздничным и выходным. Поскольку нельзя же одновременно работать и заниматься патриотизмом, ведь непременно какой-то из этих двух процессов будет происходить халтурно.
Окончательно ушли в прошлое инок Филофей с его "Москвой — третьим Римом" и граф Уваров с его "православием, самодержавием, народностью". Крайне неудачными теперь, когда все сформулировано, выглядят все предыдущие поиски национальной идеи. Хотя вот в 2013 году, когда был объявлен конкурс на лучшую национальную идею, там были неплохие находки. Первое место тогда завоевал маркетолог из Москвы Виталий Сабуров, который предложил считать национальной идеей формулу: "Россия — Неваляшка". В смысле, страна — Ванька-встанька. На промежуточных этапах этого конкурса вперед вырывались то портрет Ломоносова, написанный нефтью, то медведь с планшетом в руках, то вообще почему-то национальной идеей стала формула: "навозная куча — русский щит". А приз зрительских симпатий завоевала национальная идея отказа от либеральных ценностей, которую визуализировала статуя Родины-Матери, сгоняющей с пьедестала статую Свободы.
Но все это уже уходящая натура, прошлогодняя листва. Национальная идея России обнаружена, зафиксирована и утверждена. Это — патриотизм. И ведь, действительно, если разобраться, то никакой другой идеи у современной России и быть не может. Ничто другое не отражает нынешнее состояние страны и народа. Если, конечно, в это понятие, патриотизм вложить правильный смысл. И великие русские мыслители хорошо знали смысл этой нашей национальной идеи.
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин утверждал: "Когда в России начинают говорить о патриотизме, знай: где-то что-то украли". И ведь точно! Вот буквально за неделю до того, как Путин произнес это слово, "патриотизм", телеканал Би-Би-Си показал всему миру фильм, в котором про Путина было сказано, что это "современный царь, который разграбил свою страну". И хотя тотальное воровство путинской команды стало основным экономическим процессом в стране намного раньше, чем Путин сформулировал для русского народа его идею, полагаю, что Михаил Евграфович был бы Путиным доволен.
Другой Михаил, Жванецкий, понятие патриотизма сформулировал иначе, но тоже актуально: "Патриотизм — это четкое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того, почему мы должны жить хуже других". И вновь попадание в десятку.
В рейтинге стран по уровню жизни, составленном Legatum Institute, Россия в 2015 году занимала 91-е место из 142 стран, вошедших в этот рейтинг. Справедливости ради надо отметить, что есть страны, где люди живут хуже. Например, в Афганистане, Судане, Нигерии и Замбии. Но из европейских стран, вошедших в рейтинг, хуже, чем в России, не живут нигде. Так что и Михаил Михайлович может быть вполне удовлетворен путинской формулировкой национальной идеи.
Но вот кто наверняка больше других восхитился бы путинской формулировкой русской национальной идеи, так это доктор Самуэль Джонсон, тот самый, который сказал, что "патриотизм — это последнее прибежище негодяев". Страна, поддерживающая во главе государства человека, которого на весь мир называют первым в истории ядерным террористом и символом коррупции, народ, поддержавший кражу куска территории у соседнего государства и агрессию против него, граждане, избирающие в свой парламент господина Ж. и других уродов, принявших "закон подлецов", аудитория, терпящая на экранах своих телевизоров бесконечную череду мерзавцев, — вполне заслуживают именно такой национальной идеи.
Один из тех немногих, кто был бы недоволен путинской национальной идеей, стал бы Лев Николаевич Толстой. Граф так не любил патриотизм, что при всяком случае писал про него всякие гадости. "Патриотизм — чувство безнравственное потому, что вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководствующимся своим разумом, — всякий человек под влиянием патриотизма признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести. Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человечности, достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти".
Впрочем, недовольством графа Толстого Владимир Путин вполне может пренебречь, поскольку этот граф вообще всем был недоволен. И в Определении святого Синода от 20—22 февраля 1901 года про него прямо было сказано, что он, "граф Толстой в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его", в связи с чем Синод и зафиксировал "отпадение Толстого от церкви". Так что на недовольство "отпадшего" Владимир Владимирович вполне может внимания не обращать.
Есть, правда, во всей этой стремительной истории с утверждением национальной идеи путинского разлива одна неприятность. Философ Владимир Соловьев (огромная просьба, не путать с другим Владимиром Соловьевым, который беспрерывно кривляется в телевизоре; философ, увы, давно умер, а шут, вероятно, еще долго будет кривляться) писал о национальной идее: "Идея нации есть не то, что она сама о себе думает во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности".
Если из этого высказывания убрать раздражающее атеистов и агностиков слово "Бог" — и заменить его, например, словами "история" и "человечество", то получится весьма здравая мысль. Не очень важно, какой очередной набор слов будет впихиваться в ставшие уже квадратными по форме телевизоров головы россиян. Важно то, как страна и ее граждане будут жить, и как их будут воспринимать соседи по планете, а также их собственные потомки. Какая у страны репутация в сегодняшнем мире, и что о нас будут думать следующие поколения. И вот здесь Путина и его фанатов явно ожидает неприятный сюрприз.
! Орфография и стилистика автора сохранены
